![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Heinrich Böll - Ansichten eines Clowns
Oct. 8th, 2015 01:19 am «Я клоун и коллекционирую моменты» - отвечает Ганс Шнир на вопрос брата «Что же ты за человек такой?». Брошенный возлюбленной, с катящейся в пропасть карьерой, с ушибленным коленом и одной единственной маркой в кармане Ганс возвращается в родной Бонн. За три часа романа он будет обзванивать знакомых, пытаясь отыскать Марию и попросить взаймы денег, и вспоминать один за другим те самые моменты, накопленные за двадцать семь лет жизни.
Моменты, которые невозможно растянуть или прожить дважды, в которых Ганс сам иногда путается – было это на самом деле или он просто так ярко это себе представил, что как будто прожил, как то распиленное с Лео бревно? Вот сестра Генриетта улыбается ему из отъезжающего трамвая, чтобы больше никогда не вернуться. И он никогда не сможет понять и простить мать, которая заставила ее вступить в зенитные войска для защиты родины от «пархатых янки». Мать, которая теперь возглавляет комитет по смягчению расовых противоречий. Вот отец кладет ему руку на плечо, вот Зоммервильд с его пошлыми историями, вот фрау Винекен режет хлеб, вот старый Деркум. Вот Мария, стиравшая в холодной воде простыни, греет руки у него под мышкой, а потом скорее греет его этими же руками; плачет ночью в больничной палате о душе нерожденного ребенка, выбивает у квартирной хозяйки отсрочку в плате, уговаривает отпустить ее подышать «католическим воздухом». Моментов, связанных с Марией, будет много. Ганс не только вспоминает, но и представляет себе ее возможную новую жизнь с Цюпфнером. Это, наверно, лучшая часть романа, детально, лирично, до мелочей воссоздающая любовь и ее будни.
Ганс, безусловно, никакой не героический герой, и вовсе не тот персонаж, который просто и сразу располагает к себе. Его отношение ко всему католическому, например, местами напоминает скорее поведение обиженного ребенка. Но в любых своих чувствах и мыслях он искренен и верен себе и своей любви, единственному, кроме искусства, настоящему в его жизни. В романе много слоев: послевоенная немецкая действительность, религиозные проблемы, семейные проблемы, просто отношение людей друг к другу – все это переплетается между собой и наслаивается на любовную линию. Белль сделал своего героя клоуном, и невозможно не воспринимать это как отсылку к средневековым шутам. Ганс в самом деле говорит всем то, что думает и что видит вокруг себя, а видит он много лицемерия. Лицемерие это не только в католическом кружке, для которого формальная сторона брака много важнее чувств и самих людей, оно целиком пронизывает общество, и рецепта для него у Белля, увы, нет.
Сразу после публикации роман стал событием. Читатели колебались от резкой критики до восторга, Райх-Раницкому роман показался искусственно склеенным из двух неравнозначных частей, церковные круги и вовсе ополчились на писателя, и дебаты в прессе продолжались около шести недель. Не каждая книга даже нобелевского лауреата вызывает такую реакцию :)
Моменты, которые невозможно растянуть или прожить дважды, в которых Ганс сам иногда путается – было это на самом деле или он просто так ярко это себе представил, что как будто прожил, как то распиленное с Лео бревно? Вот сестра Генриетта улыбается ему из отъезжающего трамвая, чтобы больше никогда не вернуться. И он никогда не сможет понять и простить мать, которая заставила ее вступить в зенитные войска для защиты родины от «пархатых янки». Мать, которая теперь возглавляет комитет по смягчению расовых противоречий. Вот отец кладет ему руку на плечо, вот Зоммервильд с его пошлыми историями, вот фрау Винекен режет хлеб, вот старый Деркум. Вот Мария, стиравшая в холодной воде простыни, греет руки у него под мышкой, а потом скорее греет его этими же руками; плачет ночью в больничной палате о душе нерожденного ребенка, выбивает у квартирной хозяйки отсрочку в плате, уговаривает отпустить ее подышать «католическим воздухом». Моментов, связанных с Марией, будет много. Ганс не только вспоминает, но и представляет себе ее возможную новую жизнь с Цюпфнером. Это, наверно, лучшая часть романа, детально, лирично, до мелочей воссоздающая любовь и ее будни.Ганс, безусловно, никакой не героический герой, и вовсе не тот персонаж, который просто и сразу располагает к себе. Его отношение ко всему католическому, например, местами напоминает скорее поведение обиженного ребенка. Но в любых своих чувствах и мыслях он искренен и верен себе и своей любви, единственному, кроме искусства, настоящему в его жизни. В романе много слоев: послевоенная немецкая действительность, религиозные проблемы, семейные проблемы, просто отношение людей друг к другу – все это переплетается между собой и наслаивается на любовную линию. Белль сделал своего героя клоуном, и невозможно не воспринимать это как отсылку к средневековым шутам. Ганс в самом деле говорит всем то, что думает и что видит вокруг себя, а видит он много лицемерия. Лицемерие это не только в католическом кружке, для которого формальная сторона брака много важнее чувств и самих людей, оно целиком пронизывает общество, и рецепта для него у Белля, увы, нет.
Сразу после публикации роман стал событием. Читатели колебались от резкой критики до восторга, Райх-Раницкому роман показался искусственно склеенным из двух неравнозначных частей, церковные круги и вовсе ополчились на писателя, и дебаты в прессе продолжались около шести недель. Не каждая книга даже нобелевского лауреата вызывает такую реакцию :)
"Меня спрашивают о том, кто я - протестант, католик, атеист? Я отвечаю, что я клоун."
