bukogolik

        Во вторник ходила с друзьями на встречу с Марией Степановой по случаю выхода немецкого перевода ее романа «Памяти памяти». Автор мне до последнего времени совершенно неизвестный, но я и в современных отечественных прозаиках толком не ориентируюсь, а она поэт. А вот сам роман мне немного примелькался в планах и отзывах знакомых, плюс был очень любопытен сам факт встречи с российской писательницей, их очень редко приглашают. Модерировала встречу переводчица «Памяти памяти» Olga Radetzkaja, но разговор переводила не она, как это часто бывает на встречах с англоязычными авторами, а пригласили отдельную переводчицу. Людей пришло, судя по всему, пришло больше, чем ЛитХаус предполагал: вместо запланированного фойе-бара стулья в итоге расставили в зале, причем перед сценой все равно поставили не обычные ряды, а несколько столиков со стульями вокруг. И что интересно, это была самая возрастная публика, на которую я попадала, почти все были хорошо за шестьдесят. Уж не знаю, с чем такое совпадение связано.
        Обсуждение романа у Радецкой и Степановой получилось несколько странным. Они явно до этого общались, потому что разговаривали «на ты», но немногочисленные заданные вопросы как-то не очень осветили суть книги и были очень общими. Вроде «Почему эту книгу нужно было написать?» и «Как именно ты над ней работала?». Степанова отвечала относительно подробно и рассказывала попутно что-то еще, но не всегда ее ответ для меня соотносился с вопросом :) Например, на вопрос, сложно ли ей было писать роман, она сказала, что всегда знала, что написать именно эту книгу – ее в некотором роде обязанность и что теперь, когда процесс уже позади, ей, конечно, полегче. Еще у нее оказались своеобразные для меня тембр голоса и манера речи, что не облегчало дела, но рассказывала она интересно.
        «Памяти памяти», насколько я поняла, представляет собой некий коллаж из фотографий, рассказов родственников, их писем, каких-то сохранившихся вещей, воспоминаний самой Степановой, ее попыток найти недостающую информацию, цитат других писателей и художников и некоего диалога с ними и размышлений о времени, людях и памяти. Это такая попытка воссоздать историю своей собственной семьи, особенно поколения бабушек-прабабушек, их жизни и ее восприятия. Радецкая сравнила роман с интерактивной инсталляцией и многоэтажным домом, состоящим из историй конкретных людей, диалога с читателем и другими авторами и собственной историей писательницы. Степанова еще сказала, что ей было важно попытаться создать в книге такое пространство, в котором всем этим людям, некоторые из которых для нее навсегда остались безымянными лицами, а некоторые наоборот, сохранились только именами, было бы с друг другом комфортно и близко. Еще она немного затронула тему уважения к прошлому и к конкретным жившим когда-то людям, которые не давали, скажем, разрешения входить в чужой дом раскрашенной картинкой в календаре, и наступающую новую реальность, где отношение к прошлому и истории меняется в странную и не очень хорошую сторону.