Иво Андрич – Мост на Дрине

[bukogolik]

       Как в зодчестве нет места произвольным линиям и форме, так и человеческому обществу чужды случайные творения архитектуры, оторванные от запросов, нужд и вкусов, их породивших. Да и сама история возникновения и жизни величественных и практически-полезных сооружений, так же, как и отношения их с окружающим поселением, бывает окутана подчас загадочной и мрачной таинственностью. Как бы там ни было, впрочем, совершенно очевидно одно: жизнь горожан издавна и тесно связана с мостом. Судьбы их так переплетены, что порознь их нельзя себе представить и нельзя о них рассказать.
        Вот почему повесть о рождении и судьбе моста есть в то же время повесть о судьбе города и многих поколений его обитателей, и наоборот, все устные предания о жизни города пронизывает линия каменного моста с его одиннадцатью арками и короной ворот посредине.

       Первая часть «Боснийской трилогии» и мое главное литературное открытие года. Как жалко, что за последние лет двадцать толком ни одного переиздания.
       «Мост на Дрине» начинается почти сказочно, с легенд и преданий, сложившихся вокруг Вышградского моста, с верований местной детворы, разнящихся у мусульман и христиан. Позже в тексте, отстраивая мост, Андрич фиксирует события в жизни города, легшие в основу тех самых легенд, но временами все равно возникает ощущение, что читаешь восточные сказки, а не европейского автора.
        Из очевидной вроде бы метафоры Андрич разворачивает мощную и подробную хронику, охватывающую почти четыре столетия, тут сразу история и города, и народа, и страны, полная лирических описаний и лишенная всякой тяжеловесности «исторического» произведения. Время в романе течет плавно, смена правителей и эпох отражается главным образом через смену завсегдатаев ворот: почтенные городские турки постепенно уступают место сербам, под конец на каменные диваны наравне с юношами садятся и девушки, а разговоры о торговле за ракией и кофе в итоге заменяются горячими спорами о будущем страны, гражданском долге и социалистических идеях. Отголосками большого мира и происходящих где-то там в нем событий довольно долго служат деревянные надстройки на мосту, где то одни, то другие военные силы контролируют проход и вывешивают объявления.
        Самым интересным для меня была вторая половина романа, где Османская империя отходит все дальше на восток, а Вышеград остается Австро-Венгерской империи. С одной стороны, там как раз на всех порах вместе с новыми завоевателями несется прогресс, настает недолгая стабильность благоденствия, молодежь все чаще уезжает учиться в большие города и возвращается, кипя новыми идеями. С другой – тут у Андрича особенно хорошо, ярко получились характеры. Еврейка Лотика, которая не только управляется с гостиницей зятя и ее своенравными посетителями, но и тащит на себе судьбы многочисленной родни, православный поп Никола, легковерный Кривой, упрямый лавочник Али-ходжа, местные студенты. Даже если этих конкретных людей никогда не существовало, наверняка были другие, очень на них похожие. Турки, сербы, евреи, христиане и мусульмане, веками делящие одну территорию, время от времени выплескивающие накопившиеся давние обиды в зависимости от курса истории. Их конфликты пока еще скорее локальные и не самые кровопролитные, но итоговая трагедия уже как будто заранее витает в воздухе.

        Заканчивается «Мост на Дрине» началом первой мировой. В других частях трилогии Андрич обращается к другим временам и местам.

       Так в воротах, между небом, рекой и горами, поколение за поколением училось не очень горевать о том, что уносит мутная вода. Здесь они впитывали в себя неосознанную философию города: жизнь – необъяснимое чудо, ибо, уходя и отцветая, она все же остается, нерушима и стойка, «как на Дрине мост».


фото отсюда

        Кроме «Моста на Дрине» в книге было еще несколько рассказов, большей частью тоже исторические. Больше всего запомнился «Рассказ о слоне визиря»; представления жителей Травника о новом визире забавным образом перекликаются с аналогичными из «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина.